Подробнее о том, что рассказал в своих мемуарах один из самых скандальных британских премьеров Борис Джонсон, — в подборке РБК 
10 октября вышли мемуары бывшего премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона. В 60 главах он рассказывает о своем пути в политике — от того, как избрался в парламент, будучи журналистом, на посту мэра Лондона ввел в городе велопрокат и велостоянки и управлял городом во время Олимпиады 2012 года до работы министром иностранных дел и украинского конфликта, который начался, когда он был премьером. В эпиграф Джонсон вынес фразу, которую в фильме «Терминатор 2: Судный день» (1991) произносит герой Арнольда Шварценеггера: Hasta la vista, baby! А в эпилоге выражает надежду на то, что его книга не отвратит от политики тех, кто хотел бы ею заниматься.
Борис Джонсон родился в 1964 году в Нью-Йорке, США. Окончил Оксфордский университет. До политической карьеры был журналистом, писал для The Times, The Daily Telegraph, был главным редактором политического еженедельника The Spectator. В 2001 году был избран в палату общин (нижняя палата парламента), в 2008-м — на пост мэра Лондона, занимал эту должность вплоть до 2016 года. С 2016 по 2018 год был министром иностранных дел Великобритании, на этом посту вел в том числе и переговоры о выходе Британии из Евросоюза. Известен своими жесткими высказываниями в адрес России. В 2019 году стал лидером Консервативной партии, затем премьер-министром. Летом 2022 года объявил об отставке. Официальных должностей с тех пор не занимал.
«Конец чванливой самоуверенности однополярного мира» — об интервенции в Ливии
«Вы смотрите на Ливию после Каддафи и спрашиваете себя — это действительно то, чего мы хотели? Я ездил туда несколько раз, с 2016 по 2019 год, и моей миссией было посмотреть, сможем ли мы начать собирать все обратно. Это было довольно безнадежно», — пишет Джонсон о положении в Ливии после свержения Муаммара Каддафи в 2011 году. По его оценке, на смену «одному устрашающе злобному мужскому эго» пришло примерно «полдюжины мужских эго», которые соперничают за господство и не могут объединиться для того, чтобы вести страну вперед. «Это не наша вина, что ливийцы не могут взять себя в руки; и вы можете утверждать, что после сорока двух лет диктатуры Каддафи всегда будут проблемы с его заменой. Проблема в том, что мы ввязались в народное восстание, помогли устранить Каддафи и, следовательно, не можем избежать некоторой ответственности за хаос», — считает Джонсон.
Произошедшее в Ливии он называет провалом, который ознаменовал конец доктрины либерального гуманитарного интервенционизма, провозглашенной британским премьером Тони Блэром. Она просуществовала около десяти лет — началась с военной интервенции в Югославии в 1999 году, достигла своего апогея в Ираке в 2003-м и окончательно рухнула в Ливии. «Это был конец высокомерия, конец чванливой самоуверенности однополярного мира», — пишет Джонсон. — Мы смогли уничтожить режимы, но мы были явно неспособны заменить их».
«Вы не можете просто вторгнуться в суверенную страну без плана» — о Сирии
Именно поэтому, когда дело дошло до Сирии, продолжает автор мемуаров, уверенность западных стран растаяла: они были готовы «ранить Башара Асада, но боялись нанести удар». В главе про Сирию он говорит о слабости Запада в Сирии — в то время премьер Дэвид Кэмерон заявил, что Британия присоединится к США в операции в этой стране, но парламент это решение не одобрил; в том, чтобы голосовать по этому вопросу в палате общин, нужды не было, пишет Джонсон, но депутаты приняли решение, и действовать с ним вразрез кабмин уже не мог. «Барак («никакой драмы») Обама затем ухватился за отказ Великобритании действовать — и решил, что ему не нужно выполнять свою угрозу, и ничего не было сделано, чтобы наказать диктатора за использование химического оружия против собственного народа», — продолжает Джонсон.
Запад потерял самообладание, считает он, отказ вмешаться отдавал слабостью и нерешительностью, и президент России Владимир Путин увидел в этом возможность. «Русские ненавидели то, как НАТО действовало в Косово, но были бессильны остановить нас. Путин закипал от постоянного расширения НАТО, включившего в себя большую часть Восточной Европы и части бывшего Советского Союза; однако в то время он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.
Он ненавидел удары НАТО в Ливии и свержение Каддафи. Но это был свершившийся факт. Теперь Запад проходил испытание Асадом, и мы моргнули. Устав от морального интервенционизма со всеми его сложностями и ответственностью, США и Великобритания явно сдали», — считает политик.
«Мы щебетали наш лозунг о том, что «Асад должен уйти», проводили бесконечные конференции по тому, кто должен войти в следующее сирийское правительство, но кто его сформирует, понятия не имели, вспоминает Джонсон. Ограниченные удары по Сирии не изменили ход войны — да они и не были предназначены для этого; в итоге Асад, который вначале контролировал 16% страны, теперь контролирует большую ее часть и снова входит в Лигу арабских государств. Все без исключения лидеры, которые требовали ухода Асада, сами покинули свои посты, а президент Сирии по-прежнему остается на месте, обращает внимание Джонсон. Он задается вопросом: должен ли был Запад в 2013 году действовать активнее и свергнуть Башара Асада. И отвечает на него отрицательно: Ирак и Ливия были катастрофой, и в отношении Сирии у Запада также не было четкого плана действий, признается политик.
Поэтому если и есть урок, который стоит извлечь из последних 20 лет хаоса на Ближнем Востоке и в Северной Африке, то он в том, что «вы не можете просто вторгнуться в суверенную страну без плана, убрать ее правительство и надеяться, что все как-то сложится хорошо», резюмирует Джонсон.
«Оскорбление для Британии» — об отравлении Скрипалей
В 2018 году, как только в Форин-офисе стало известно об отравлении Сергея и Юлии Скрипалей, его сотрудники «точно знали», кто это сделал и почему. Джонсон вспоминает интервью, которое RT взял у двух подозреваемых в отравлении Скрипалей. По оценке Джонсона, оно специально было задумано как «комично неубедительное» и потому стало «оскорблением для Британии» в период, когда, спустя два года после референдума по Brexit, она была «немного чувствительна к международным оскорблениям».
Британии надо было выглядеть сильной — «нам нужно было отряхнуться, поправить очки и задать этому хулигану жару». Поэтому тогда Лондон объявил о крупнейшей высылке российских дипломатов со времен холодной войны и заявил о бойкоте на официальном уровне чемпионата мира по футболу в России. Но этого по-прежнему было недостаточно, пишет Джонсон, — Лондону надо было показать, что он не один, чтобы к нему присоединились другие страны. И Форин-офис развернул кампанию, в рамках которой пытался убедить партнеров и союзников сделать то же самое в знак поддержки Великобритании.
Джонсон вспоминает, как в МИД вызвали в то время посла России в Лондоне Александра Яковенко. «Без предисловий и, конечно, без кофе мы усадили его, и я прочитал ему демарш, — пишет политик. — <…> Яковенко, крупный бледный парень, имел приличие выглядеть шокированным, когда на него обрушился поток прилагательных. Это был не просто дипломатический жаргон. Я имел в виду то, что имел. Я ненавидел то, что они сделали. <…> Но я также был потрясен тем, что дошло до того, что двое из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, две державы, которые смогли победить нацистов, опустились до такой жалкой и грязной перепалки».
Кампания Форин-офиса привела к тому, что 29 стран выслали 153 российских дипломата. Особенно порадовали Джонсона США: администрация Дональда Трампа «при всей ее предполагаемой симпатии к Путину» выслала 60 дипломатов — жест «далеко за пределами наших самых смелых мечтаний», самая массовая высылка в истории дипломатии.
«Нам придется справляться самостоятельно» — о Китае
Джонсон рассказывает о том, что Китай вызывал у него растущие энтузиазм и восхищение. Это началось в 2008 году, когда он, будучи мэром Лондона, полетел в Пекин перенимать эстафету для проведения летней Олимпиады. «Я становился синофилом, и ни разу в тот период я не почувствовал себя запуганным Китаем. Даже когда сидел допоздна в пекинском отеле, работая над колонкой, и мой ноутбук высветил сообщение (которое я никогда не видел ни до, ни после), гласящее: «Другие люди сейчас используют этот компьютер, — вспоминает политик. — Ну что ж, подумал я, если китайская тайная полиция захочет прочитать мою колонку в Telegraph раньше всех остальных, кого это волнует? Возможно, мне придется быть более осторожным с моим электронным оборудованием в будущем (и я так и сделал); но на потенциале отношений это не сказалось».
К 2016 году, когда Джонсон возглавил Форин-офис в кабинете Терезы Мэй, Британия ужесточила свою политику в отношении Китая. Лондон не хотел открыто враждовать с Пекином, но он должен был принять реальность: «Китай — это коммунистическая страна с однопартийной системой и без особых традиций политической, культурной и медиа свобод». «Нам и американцам становилось все более и более ясно, что Китай был долгосрочным стратегическим конкурентом и что поэтому не имело смысла встраивать китайцев в нечто столь уязвимое (и рискованное), как британская ядерная промышленность. Китайские технологии были превосходны; китайские финансы были очень полезны. Но нам придется справляться самостоятельно. Медленно и мучительно мы начали расформировывать [ранее заключенные с Китаем] контракты», — вспоминает Джонсон.
Видя, как КНР распространяет свои товары и инфраструктуру по всему миру, экс-премьер говорил коллегам, что «ныть об этом» бесполезно — надо делать другим странам более выгодные предложения. «Китайцы оказали такое огромное влияние и заключили так много сделок именно потому, что они не задают вопросов, и, как представители недемократического режима, они склонны отдавать предпочтение стабильности, а не правам человека или верховенству закона. Вы могли видеть это в Северной Корее, например, где Китай теоретически выступает против ядерных авантюр этой сумасшедшей диктатуры. Но в конечном итоге китайцы также поддерживают режим», — так охарактеризовал Джонсон подход Пекина к другим странам.
«Моральное, политическое и стратегическое поражение Запада» — о выводе войск из Афганистана
В главе о выводе западных войск из Афганистана в 2021 году Джонсон вспоминает историю, которую ему дважды рассказывал президент США Джо Байден. Еще будучи вице-президентом, в 2009 году он отправился в Афганистан для ознакомительной поездки. Там на вертолете он вылетел из Кабула в некую отдаленную горную провинцию. «Местное племя, конечно, было в восторге от приветствия такого важного гостя», — приводит историю Джонсон. Оглядевшись вокруг в поисках подходящего способа почтить прибытие Байдена, они заметили несколько людей на другой стороне долины и объявили, что расстреляют эти фигуры — в знак уважения, как почетный караул, дающий праздничные залпы.
— Нет-нет, — сказал потрясенный Джо.
— Почему бы и нет? — воскликнули члены племени, как будто какой-то благодетель сказал им не стрелять в куропаток на их пустошах.
— Вы не можете просто так стрелять в людей, — сказал вице-президент США.
— Но они наши враги! — ответили афганцы.
Из этого опыта Байден сделал вывод о том, что Афганистан в целом неуправляем, что это не страна, а собрание враждующих племен, пишет Джонсон, и что США «тратят свои время, кровь и деньги, пытаясь поддерживать там порядок». По словам британского политика, хоть партнеры США и слышали эту историю дважды, они ее не уловили, и потому для них было шоком, когда Вашингтон заявил о безоговорочном выводе своих войск из Афганистана.
«Это было то, чем оно выглядело: полное моральное, политическое и стратегическое поражение Запада, — так оценивает те события Джонсон. — <…> Почти сразу стало ясно, что «Талибан» (террористическая организация, запрещена в России. — РБК) собирается вернуть страну в темные века».
«Моя мантра была одной и той же» — о конфликте на Украине и мирных переговорах
Поскольку Британия была одним из подписантов Будапештского меморандума — документ 1994 года, согласно которому Украина в обмен на гарантии безопасности отказывается от ядерного оружия, — Джонсон считал своей задачей мобилизовать всемирную поддержку Киеву. «Начиная с 24 февраля на каждой встрече [G7, НАТО и других форматов] моя мантра была одной и той же: Путин должен проиграть, Украина должна победить», — пишет он. Однако не все придерживались той же точки зрения. Политик вспоминает телефонный разговор с «выдающимся лидером одной из стран Персидского залива», с которым у него были наилучшие личные отношения. «Почему я должен беспокоиться из-за Украины?» — спрашивал этот лидер. Однако все западные союзники позицию Джонсона поддерживали.
В книге Джонсон ответил на обвинения в том, что он сорвал переговоры по мирному урегулированию, которые Россия и Украина вели весной 2022 года. «Это полная чушь. Украинцы никогда не собирались соглашаться на условия Путина — ничего подобного», — пишет в мемуарах экс-премьер. «Не думаю, что украинский лидер, Зеленский или кто-либо еще, мог бы договориться о мирной сделке и после этого пробыть в [президентском] офисе больше пяти минут», — продолжает он.
Борис Джонсон стал первым лидером G7, посетившим Украину после начала полномасштабного конфликта, — в Киев он прибыл на поезде 9 апреля 2022 года. По его словам, Германия и Франция рассчитывали на сделку, которая, возможно, включала бы формулу «мир в обмена на территории»; британский же премьер «с большим подозрением» относился к переговорам, которые шли сначала в Белоруссии, а потом в Турции. «Российские предложения, по сути, предполагали унижение Украины, превращение независимой страны вновь в вассала России, — написал в мемуарах Джонсон, назвав эти планы «явной катастрофой для Зеленского и Украины». — Но я могу себе представить, что потрясенные украинцы, возможно, задумаются о долгосрочной перспективе противостояния Путину и почувствуют себя настолько измотанными и одинокими, что просто сочтут себя обязанными капитулировать; и я могу себе представить, что если бы украинцы решили сдаться — или заключить ужасное и неравное соглашение с Россией, — то Запад был бы настолько слаб и разобщен, что русским это сошло бы с рук, как им это сошло с рук в 2014 году».
Джонсон утверждает, что он лишь хотел поговорить с Зеленским и заверить его в своей поддержке. «Это не моя работа — говорить ему, как вести переговоры, или мешать ему прийти к соглашению, если он считал, что сделка действительно в интересах его страны. Хотя я страстно поддерживал Украину, я не мог быть большим украинцем, чем украинцы», — написал Джонсон. Он хотел сказать Зеленскому, что «Если он продолжит бороться» и если этого захотят украинцы, в чем Джонсон «был на 99% уверен», то он сможет «рассчитывать на полную поддержку Соединенного Королевства».
«Моя функция не состояла в том, чтобы предотвратить сделку или потопить прекрасный «мирный план» Путина. Моя работа заключалась в том, чтобы просто заверить Зеленского в западной поддержке и прежде всего в поддержке Великобритании. Учитывая ужасы, которые пережили украинцы в том, что является не просто борьбой за независимость своей страны, а всеобщей борьбой за западные ценности, это было самое меньшее, что я мог сделать», — резюмировал экс-премьер.
«Вы действительно чувствовали, что умрете за нее, если понадобится» — о королеве Елизавете II
Последнюю, 60-ю, главу Джонсон посвятил королеве Елизавете II — в ней он рассказывает о своей последней с ней встрече. 6 сентября 2022 года он приехал к королеве в замок Балморал — королевскую резиденцию в Шотландии, чтобы сообщить Елизавете II об отставке. Ей было 96 лет, и она сильно болела. «Она казалась бледной и более сгорбленной, на ее руках были темные синяки — вероятно, от капельниц или инъекций, — вспоминает политик. — Но болезнь совершенно не затронула ее разум, и время от времени в нашем разговоре она все еще сверкала своей великолепной белой улыбкой в ее внезапной, поднимающей настроение красотой».
Премьер Великобритании регулярно встречается с монархом — Джонсон называет встречи с королевой, которые занимали час в неделю, «больше, чем привилегией». «Это был бальзам. Это была форма бесплатной психотерапии. Это было как быть в школе и быть на чаепитии у горячо любимой бабушки.
Я чувствовал, что нет ничего, что я не мог бы ей рассказать, и ее гений — когда я рассказывал ей о правительственных распрях или иностранных уловках — заключался в том, чтобы быть понимающей и сочувствующей, а затем, в нужный момент, слегка подталкивать тебя советом».
«Она излучала такую этику служения, терпения и лидерства, что вы действительно чувствовали, что умрете за нее, если понадобится, — продолжает Джонсон. — Некоторым это может показаться сумасшедшим (а многим другим — совершенно очевидным), но эта преданность, какой бы примитивной она ни казалась, все еще лежит в основе нашей системы. Нужен кто-то добрый и мудрый, стоящий выше политики, чтобы олицетворять то хорошее, что есть в нашей стране. Она блестяще справилась с этой работой».
Экс-премьер воздержался от того, чтобы раскрыть политические взгляды королевы — монархи в Британии политикой не занимаются, но заверил, что она много знала не только об истории, но и о ее творцах. Так, Джонсон говорил с ней об Украине и о том, что Британии не удается убедить Индию занять более жесткую позицию в отношении России. На это Елизавета II вспомнила слова индийского премьера Джавахарлала Неру, которые он сказал ей в 1950-е годы. «Он сказал мне, что Индия всегда будет на стороне России и что некоторые вещи никогда не изменятся — они просто есть», — приводит слова королевы Джонсон.
6 сентября Борис Джонсон покинул замок Балмор, а 8 сентября 2022 года королева Елизавета II скончалась.